ДРАМАТУРГИЯ НИКОЛАЯ РЕРИХА

Доклад, прочитанный на собрании «День Культуры», посвящённом дням рождения Н.К.Рериха и С.Н.Рериха

Мы ничего не знали бы об этом разделе многогранного творчества Николая Рериха, если бы журнал «Современная драматургия» № 1 за 1983 год не опубликовал его пьесу «Милосердие». Эта пьеса оказалась единственной, имеющейся у нас. По этому поводу Святослав Николаевич Рерих говорит: «Мой отец написал несколько пьес, но все они, за исключением пьесы "Милосердие", пропали, потому что большая часть архива была выслана из Финляндии в Лондон, но так и не дошла, дальнейшая судьба остальных пьес неизвестна».

Пьеса эта была написана в Сердоболе (теперь Сортавала), городке на берегу Ладожского озера, когда Николай Константинович по совету врачей переехал туда в 1916 году из Петербурга в связи с затяжной хронической пневмонией, требовавшей перемены климата. Пьеса была начата 1 ноября 1917 года, а 12 ноября была уже закончена.

Это произведение пронизано утверждением значения Знания в самом широком и высоком понимании его роли для судеб человечества; Знания, не ограниченного узкими рамками современной науки, включающего культуру, искусство и все духовные ценности. На это всеобъемлющее понятие Знания и ополчается в пьесе с чудовищной силой разгулявшаяся тьма невежества.

Написана эта пьеса под впечатлением ужасов Первой мировой войны 1914 года. Дух великого гуманиста гневно восставал против зверств и разрушений невосстановимых ценностей культуры и взывал к справедливому возмездию. Этот гневный протест сопровождался несломимой верой в грядущую новую эпоху справедливости и добра, в эпоху торжества Разума и Света.

Поражает провидческая сторона пьесы. Недаром Горький называл Николая Рериха величайшим интуитивистом современности. Кажется, что написана она не в 1917 году, а только что, сейчас, когда вскрываются все ужасы и преступления нашего страшного века, происходившие и происходящие по всему миру. Многие фразы в тексте напоминают сводки новостей текущего дня, в изобилии появляющиеся в газетах и звучащие в сообщениях радио и телевидения.

В пьесе отражено противостояние гармонического, созидательного начала и хаотического, разрушительного; знания и невежества, созидания и уничтожения. В ней старейшины хотят «Творить. Складывать. Узнавать». Это формула конструктивного начала, увеличение красоты и радости бытия. Люди стремятся к счастью, но оно утеряно, «ибо счастье в духе», как сказано в Учении Живой Этики. Достоевский пророчески предвидел прорыв хаотических сил в мире и выразил это бедствие в их формуле «Всё дозволено». Разрушителям, губителям знания и человеческих жизней и природы «всё можно», как сказано в пьесе; для них нет никаких нравственных преград.

Анархия в этом произведении противопоставляется духовной дисциплине, сознательному подчинению нравственным началам. Именно это признание законов этики и даёт духу возможность роста и совершенствования, в то время как ложно понятая анархическая «свобода» губительна для эволюции. Это положение и отражено в пьесе в виде ужасающих картин разрушения всего того, что было достигнуто в процессе длительного исторического пути человечества; и люди, предавшиеся хаосу, скатываются до самого дна разложения. «С высокой ступени сверглось человечество», — говорится в пьесе. Но это не фатально. От него зависит вернуться обратно и снова завоевать утерянные высоты. Жив дух человеческий, и вновь он воскресает и начинает строить светлый Храм будущего, Храм культуры духа и сердца.

Именно это понимание и предвидение происходивших тогда и несметно умножившихся варварских истреблений великих ценностей человеческого гения и вдохновило Рериха на создание Пакта по охране культурных ценностей, подписанного многими государствами, в том числе и нашим, в 1954 году. Красный Крест культуры, Знамя Мира должно было, по его идее, охранять все творческие достижения человечества.

Рерих был убеждён в существовании глубоких связей древних культур Индии и России, и в пьесе «Милосердие» замечается налёт индийского фольклора, а в конце приводится вольный перевод из Тагора «Где мудрость страха не знает». Имя главного героя пьесы, Гайятри, тоже индийское. Оно означает название священной «спасительной песни», в которой жрецы-брамины обращались к Савитару, олицетворению солнца. Есть также у Рериха стихотворение «Молитва Гайятри» и прозаическая миниатюра «Заповедь Гайятри».

В пьесе есть отрывки, написанные белым стихом; и вся её необычная ритмика передаёт настроение, вызванное происходящими в ней событиями.

Рериху хотелось, чтобы эта пьеса была положена на музыку, и он писал об этом художнику Александру Бенуа. Как и поэт Вячеслав Иванов, он считал, что только музыка даст драме «грандиозный стиль».

Но музыка не была написана, и, насколько нам известно, пьеса поставлена не была.

Пьесу свою, очень необычную по форме, Рерих назвал «наивным народным действом», а в письме к А.Бенуа — «мистерией».

В давние времена подобные театрализованные представления происходили прямо на площади, среди народа, где зрители были как бы и соучастниками спектакля. Такие пьесы-притчи носили вневременный, внеисторический характер, и в них затрагивались общечеловеческие проблемы, присущие всем народам мира. Такой подход, заостряя сущность проблемы, не привязывал её к определённому месту и времени.

В этой пьесе у её персонажей нет имён, кроме одного — мудреца и праведника Гайятри, спасшего народ и его духовное достояние от конечной гибели и раскрывающего закон неотвратимого возмездия за всё содеянное. Именно, как говорит Живая Этика, не угрозы, не наказания, но лишь следствия содеянного ожидают каждого по делам его.

Что же происходит в этом «наивном народном действе в семи картинах»? Вот краткий пересказ.

Картина первая

В высоком помещении за столом сидят старейшины народа. Снаружи к ним доносятся звуки битвы, рёв толпы, удары стенобитных орудий; в открытые пролёты видно полыхание пожара, дым, искры пламени. К старейшинам один за другим вбегают вестники и приносят вести, одна ужаснее другой.

Толпа восстала. Ею овладело безумие. Вождь пытался вступить с разъярёнными врагами в переговоры, но они не внимают. Они восстали против знания, ворвались в школы, разрушают их, убивают учителей, избивают учащихся. Они захватили женщин, волокут их, насилуют. Они рушат и грабят государственные учреждения, похищают золото и камни, разрывают изображения, разбивают лучшие статуи, сжигают книги, убивают священнослужителей и пляшут в храмах. Ринулись на земледельцев, стали их убивать, уничтожать скот, топить в реке зерно.

Старейшины удаляют вестников, собирают верный им народ во дворе своей крепости и начинают совещаться. Один за другим они говорят: «Если бы мы знали, что они хотят насадить новое знание. Но они хотят только разрушить. Они думают, что из разрушения само возникнет новое знание. Глупцы! Мнят, что толпа может творить знание. Они идут путём лжи. Им надо только разрушить. Они одержимы тёмными силами. Но они их не видят! Как могли народ обмануть! Неужели могут вести народ ко благу те, которые сами творили зло?»

— Или приходит последний час знания? — спрашивает один из старейшин.

— Для знания нет последнего часа, — отвечают ему. — Для народа должны мы знание сберечь!

Старейшины бессильны остановить гибель цивилизации. И как последнюю надежду на спасение они решают призвать Гайятри.

Кто такой Гайятри, говорящий о себе: «Я просто лесной»? Пророк, мудрец, праведник — Гайятри ушёл от людей. Он их знает. Он в тихой дубраве. Его глаз прояснел. Его воля чиста. Он защитит гибнущее знание, он откроет новые силы. Он придёт сам — так надеются старейшины. Трое из них решают идти за ним.

Надо спешить. Пришла весть, что на кораблях плывут новые враги, «чтобы стадо злодеев усилить». Трое старейшин спешно уходят. Раздаётся страшный грохот — рухнуло хранилище книг, свитки не успели спасти. «Рухнуло знание... — шепчут старейшины. — Рухнуло... Рухнуло... Погребено».

Картина вторая

«Дубрава тишайшая». Гайятри кормит птиц. Они сидят у него на плечах. Он гладит их, называя своими друзьями. Гайятри не знает ни скуки, ни страха. Он думает о людях и произносит возвышенную молитву.

Вот молитва моя!
Порази в корень нищету моего сердца.
Песня, которую должен я спеть,
		ещё остаётся неспетой. 
Ты призвал меня на праздник
		этого мира, и тем благословенна жизнь моя. 
Могу ли я принести Тебе 
		моё безмолвное поклонение? 
Мою молитву без слов,
					без песнопения?
Мою молитву, которую будешь знать 
					только Ты? 
Я пополню сердце своё
Твоим молчанием и претерплю его.
Но придёт солнце и утро, и Твоё слово
вознесётся песнею над каждым
птичьим гнездом. И Твои напевы
расцветут во всех лесных чащах.

Приходят старейшины, сообщают ему о творимых ужасах, о гибели знания и людей, несущих знание.

Они умоляют Гайятри помочь гибнущим, найти на злодеев смертное слово, смертный глаз, просить у Неба заклятье победы.

Картина третья

Гайятри на вершине горы просит Небо дать врагов отравить, дать заклятье на злобу, на вражью силу, дать заговор на победу. Сгущаются тучи, сверкает молния без грома, и слышится Голос сверху. Он отказывается дать просимое и повелевает Гайятри: «Иди один, иди мирным, иди в белой одежде, иди без меча. Всё, сделанное тебе, на них обратится. Всё, желаемое тебе, да получат. Зло и добро. Хотящий зло да получит. Хотящий добро да примет. Воздастся каждому. Иди. Не медли. Я Свершу».

Картина четвёртая

Убежище старейшин. Там, в их крепости, укрылся претерпевший от преступников мирный народ. Люди обсуждают происходящее и исступлённо жаждут мстить. «Страна содрогнётся от мести», — говорят они и придумывают и перечисляют страшные казни для злодеев, такие, чтобы земля содрогнулась, почернели бы горы, на деревьях листья бы свернулись.

Картина пятая

Старейшины в башне заняты своим обычным трудом — творить, собирать, узнавать. Но враг ещё не побеждён, хоть и отступил от их убежища. Старейшины в тревоге — придёт ли Гайятри спасти народ, спасти знание?

Они вспоминают древние пророчества, в которых сказано: «И возникнет чудовище. И наполнит землю! И воздаст себе!» «Что это значит: "и воздаст себе"?» — спрашивают они.

Появляется вооружённая женщина и сообщает о чуде: «Вдали уже бой разгорелся. Мы слышали рёв. Камнемёты гремели. Целые полчища выли. Кому-то грозили. И устремлялись куда-то... И вот замечаем. Идёт там один. Идёт мирным. Идёт в белой одежде. Идёт без меча. Без зла и угрозы.

Пустили враги в него стрелы, натёртые ядом. И стрелы обратились, их самих поразили. Другие метнули копья в него. И упали пронзёнными. Ядом плеснули — и попадали в корчах. ...Пустили жидкий огонь — и вспыхнули все. Полчища гибнут своею рукою... Рушат и жгут. Отравили озёра и реки. Бросили огненный дождь. Прокричали проклятья. Горят и тонут. В корчах чернеют. Режут и душат самих себя. ...Гибнут безумные. Силой врагов проходит он город. Прошёл селенья, врата и мосты. Гибнут безумцы. Он стоит. Велико его знанье. Он близко. Идите. Встречайте».

Старейшины понимают: «Зло замолчало. Он — Гайятри пришёл».

И опять они вспоминают древнее пророчество: «Выйдет чудовище... И пожрёт самоё себя». И верят, что настанет праздник знания для всех, будет радость, и «наша страна не погибнет». «От нас зависит приблизить праздник Духа».

Картина шестая

В подземелье сидят узники — побеждённые злодеи — и гадают, какое наказание им назначат. Страшатся казни. Через стену к ним появляется Гайятри. Преступники начинают умолять его помиловать их. «Только бы нас отпустили живыми, назначили на рудники, мы отработаем», — просят они. «И убежим — думаешь ты», — замечает Гайятри.

Все шепчут: «Он мысли знает... Осторожней». Гайятри говорит: «Как можно мыслить осторожней? Зло скроете в словах, но в мыслях не сокрыть зла».

Преступники умоляют помиловать их. Гайятри отвечает, что от казни здесь может освободить их, если они так хотят этого, но только здесь. «Людская казнь вас минет, так решено, если вы сами захотели. Теперь я покажу вам, что в жизнях будущих вас ожидает», — и показывает им ужасающие картины их неизбежной будущей судьбы, которую они создали себе сами и которую уже изменить нельзя.

Злодеи приходят в неописуемый ужас, воют.

Гайятри исчезает.

Картина седьмая

Начинается суд над преступниками. Выборные от цехов приходят к старейшинам и назначают казни, одна страшнее другой. Народ требует и ждёт возмездия. Но появляется Гайятри и отменяет все их приговоры. Он говорит: «Преступление противу знания самое тяжкое. После него молчит милосердие». И повелевает снять с преступников цепи и отпустить их на свободу. «Ваши казни ничтожны и кратки, — говорит он судьям. — Они уже сковали судьбу свою. И знают, что их ожидает».

Злодеи молят, чтобы их казнили. Они потеряли сон. Их жертвы к ним приходят по ночам. Им страшно, им нет покоя. Но приговор изменить нельзя. Народ покоряется решению Гайятри.

Гайятри обращается к народу: «А вы пойдёте мирно. Будете трудиться. Будете слагать свою судьбу». Он советует им иногда ненадолго отрешиться от земных забот, побыть в одиночестве, искать знания.

Пьеса заканчивается молитвой Гайятри.

Слушай, Слышащий. Молю. 
			Источник слов моих знаешь. 
Где мудрость страха не знает.
Где мир не размельчён 
			ничтожными домашними стенами. 
Где знание свободно.
Где слова исходят из правды. 
Где вечно стремление к совершенству.
Где Ты приводишь разум 
			к священному единству — 
В тех небесах свободы, Могущий, 
			дай проснуться моей Родине.

Эта пьеса очень многогранна, и невозможно в одном небольшом сообщении дать подробнейший искусствоведческий, литературный, театроведческий или иной её разбор. В данном случае хотелось бы отметить её этический аспект.

С этической стороны пьеса затрагивает понятие мщения. Нельзя понимать буквально, что преступления надо оставлять безнаказанными и преступников отпускать на свободу, зная, какое возмездие ожидает их в будущем. Преступления надо пресекать, бороться с ними, преступникам воздавать по делам их, но не мстить, так как чувство мести вредит самим мстителям. Потому в Священном Писании и указывается прощать врагов своих. В Библии Господь, Высший закон Вселенной, говорит: «Мне отмщение, и Аз воздам», то есть оставьте отмщение Мне, Я воздам. Это изречение Толстой взял эпиграфом к своему роману «Анна Каренина». Апостол призывает не мстить, но оставить место Божьему гневу, то есть закону космического воздаяния. В Живой Этике сказано, что человек, способный на месть, не может быть учеником. Там указывается остерегаться врагов, пресекать их действия, но злобы не иметь.

В одной притче о Будде рассказывается, как к нему пришёл его враг и стал поносить его. Будда спокойно выслушал поносителя и сказал: «Скажи, если ты приносишь кому-то подарок, а тот его не принимает, то к кому возвращается подарок?» Враг отвечал, что к дарителю. «Так и я не принимаю твоего дара, — сказал Будда, — и он возвращается назад к тебе».

Автор пьесы восстаёт против мести, ибо жестокость порождает жестокость, и противопоставляет мести понятие возмездия. Породители зла в конечном итоге сами обрекают себя на самоуничтожение; «посеявший ветер пожнёт бурю»; чудовище пожрёт само себя. Два вида возмездия ожидает его: историческое и кармическое. На протяжении истории человечества мы знаем много примеров, когда даже если вначале перевес был на стороне сил зла, агрессии, то впоследствии победа оставалась за правыми силами. И в борьбе, часто неравной, при понимании этого закона, сохранялся исторический оптимизм, и борцы продолжали борьбу до конечной победы.

Гайятри не дал совершиться вредной для самих пострадавших жестокой мести, но от законного возмездия никто освободить злоделателей бы не мог. И в этом должно было быть утешение для тех, кому было причинено горе и страдания. Будут ли злодеи казнены или в этом воплощении не получат воздаяния по земным законам, возмездия в будущем им не избежать.

Как я уже говорила, моё небольшое сообщение отнюдь не претендует на подробный анализ этого сложного творения. Мне просто хотелось ознакомить вас с ещё одной малоизвестной гранью удивительного творчества Николая Рериха и указать на этическое значение пьесы, необыкновенно созвучной нашему времени, точно специально написанной в наши дни.

Несмотря на все ужасы, происходящие в ней, она оптимистична; оптимистична тем, что если зло так карается, то и добро по закону кармы (закону причин и следствий) получает своё заслуженное воздаяние. «...Посев семян добра не сохнет, и во дни суждённые зёрна процветут»¹, — говорит Живая Этика.

Драматургия Рериха, его театр — это не только пьеса «Милосердие», но и театрально-декорационная живопись, создание декораций и эскизов костюмов для оперных, балетных и театральных постановок, сюжеты которых были особенно близки ему. Это сказочные темы Древней Руси: «Снегурочка», «Сказка о царе Салтане», «Весна Священная». Исторические: «Князь Игорь», «Псковитянка». Символические: пьесы Метерлинка «Сестра Беатриса» и «Принцесса Мален», «Пер Гюнт» Ибсена, «Фуенте Овехуна» Лопе де Вега и другие.

Но эта тема требует отдельного доклада.

23 октября 1990 г.

¹ Братство. 190.