ПОДВИГ ЗЕМНОЙ И НАДЗЕМНЫЙ

автор: Наталия Спирина дата: 2 августа 1997 г. Опубликовано: Н.Д. Спирина. ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ТРУДОВ. Том 2. Отблески: 1994-2003 / Отблески-1997

Выступление на торжественном собрании, посвящённом 100-летию со дня рождения Б.Н.Абрамова

«В старинных книгах часто упоминалось: счастлив тот, кто на своём пути в жизни может встретить мудрого старца. Старца, который и его направил бы на правильный, скорейший, кратчайший путь и, может быть, устранил бы те трудности, которые перед ним будет ставить жизнь.

В лице моего отца я встретил этого мудрого старца. Он был для меня не только отцом и учителем, он был кем-то гораздо большим. А именно — наставником жизни»¹ — так говорил Святослав Рерих о своём отце, Николае Константиновиче Рерихе. То же самое могли бы повторить те, кто встретил на своём духовном пути Бориса Николаевича Абрамова, ближайшего ученика Н.К.Рериха.

Моя запись «Звено» за 1991 год имеет прямое отношение к Б.Н.Абрамову, который являлся моим наставником жизни. В ней говорится: «Иерархическое построение — по звеньям. Это — библейская лестница Иакова, по которой нисходят и восходят Ангелы. В Учении Живой Этики указано крепко уцепиться за ближайшее к нам звено. И это вроде бы понятно.

Но здесь начинают возникать затруднения, которые, если не осознаны и не устранены, могут привести к разрыву цепи, то есть к разрушению иерархического построения.

Что при этом надо осознать? То, что наше ближайшее звено в большинстве случаев не есть Архат или один из членов Великого Белого Братства, а наш сотрудник, немного более продвинутый на пути познания Живой Этики и обладающий более развитой духовностью, дающей возможность прохождения через него Луча Иерарха и передачи этого Луча или Тока вниз по цепи.

Это не значит, что он уже изжил все свои личностные недостатки и утвердил полностью все превосходные качества. Но важно то, что он стремится к этому непрестанно, что он находится в эволюционном процессе и что эти несовершенства не препятствуют ему крепко держаться за своё звено и не пресекают Тока, идущего сверху.

Быть учеником не просто и не легко. Прочитав в Учении указание «каждый имейте учителя на земле», многие кидаются на поиски такового, не задумываясь, готовы ли они к ученичеству. А без этой готовности наличие учителя не поможет. Что для этого нужно? Прежде всего — соизмеримость, то есть умение отличить малое от большого, ничтожное от великого и сосредоточиться на большом, отстранив малое. Не личность земного Гуру должна занимать внимание ученика, а те его качества и достижения, которые поставили его на определённую ступень лестницы Иерархии. Таким образом, с одной стороны, требуется уважение, а с другой — терпимость. Если эти качества развиты, человек может стать учеником; иначе цепь будет не крепка и при первом же испытании может порваться.

А испытания не замедлят. Тёмные не терпят стройности построения, какой является лестница Иакова, и всячески стараются эту гармонию нарушить. При этом они пользуются слабостями ученика, играя на них, как на клавишах, точно зная, какую нажать. Используются обидчивость, гордыня, самомнение, уверенность в своей правоте, недовольство, раздражение, склонность к критиканству. Эти свойства, если ученик с ними не борется, раздуваются до степени разрушительной. В результате ученик начинает бить по своему звену, не думая, что эти удары передаются по всей цепи и резонируют до самой Вершины. Обратный удар неизбежен.

Поэтому, перед тем как утвердиться на земном учителе, надо проверить себя, можешь ли ты вместить пару противоположностей: с одной стороны, принять своё звено без иллюзий, а с другой — являть должное уважение к нему и следование за ним.

В обоих случаях требуются качества справедливости и соизмеримости.

Это приведёт к успешному, плодотворному сотрудничеству, и такое иерархическое объединение послужит оплотом больших неотложных дел».

Тридцать лет жизни Б.Н.Абрамова прошли перед моими глазами. Тридцать лет непрестанного подвига, земного и надземного. По-земному ему было очень трудно. Тяжело больная жена на руках, работа ради заработка, домашние заботы, ученики.

Никогда не забуду моей первой встречи с Борисом Николаевичем. Сначала я получала книги Живой Этики от его ученика. Он рассказал обо мне Борису Николаевичу, и тот выразил желание встретиться со мною. Но к себе не пригласил, пришёл сам. Вначале он был очень сдержан, внимательно присматриваясь ко мне. У Бориса Николаевича были необыкновенные, сверкающие голубые глаза. Их взгляд был такой пронзительный, что казалось — он видит тебя насквозь. Так на меня никто никогда не смотрел, и надо было выдержать этот взгляд. Мы сели, стали беседовать. Борис Николаевич спросил, чем я занимаюсь. Я ответила, что перепечатываю книги Учения, — тогда, во время японской оккупации, книг в продаже уже не было, и мы их перепечатывали. Борис Николаевич очень это одобрил. Я стала задавать вопросы, но чувствовала себя очень скованно, как бы натыкаясь на защитную броню, которою он охранялся, и не могла дойти до него сердцем. Но вдруг неожиданно я почувствовала свободу, раскованность, говорить стало легко. Борис Николаевич доброжелательно улыбнулся и как бы повернулся ко мне лицом. Помню, что я увидела над ним голубую звёздочку и сказала ему об этом. Он ответил: «А я только что видел над вашей головой розовую звёздочку. Мы с вами, — говорит, — обменялись звёздочками». А потом выяснилось, что он в это время услышал Голос, который ему сказал: «Она способна к сотрудничеству», и это решило его отношение ко мне. Потому что сотрудничество — это непростая вещь. Если человек способен к сотрудничеству, значит, с ним можно общаться и до какой-то степени ему доверять.

Борис Николаевич познакомил меня со своей женой и разрешил приходить к нему домой. Я сразу включилась в помощь по домашнему хозяйству. У меня было много вопросов по Учению, которые я ему задавала, так же как и другие немногочисленные его ученики. Тогда он решил объединить всех в группу для занятий, собрал нас, рассказал, что ритм имеет огромное значение, и назначил нам день и час для встреч. И мы со всех концов довольно большого города (а я из пригорода) собирались у него. Это был мой заветный день, когда я отстраняла всех и всё. Я ещё только подходила к его дому — и уже была счастлива. Как будто открывалась дверь не в квартиру, а в беспредельность, и уже при входе туда сердце наполнялось счастьем. В Учении говорится о «часах счастья», когда Рерихи пребывали в Твердыне, с Иерархией. А в моей жизни часы счастья были только в общении с ним. Это были единственные часы, когда я была совершенно счастлива.

Как занимался он с учениками? Дисциплины мысли и чувств требовал он от них. Это было первым условием для продвижения. А самым главным, на чём он особенно и неустанно настаивал, было применение Учения в жизни. Каждый день применить что-то из даваемого. Он настаивал, чтобы мы приходили на занятия собранными, оставив позади все житейские мелочи и заботы. Мы садились за стол в определённом, установленном порядке и в молчании обращались к Учителю. Затем Борис Николаевич читал одну из полученных им Записей. Этого мы всегда очень ждали, поскольку содержание его Записей всегда соответствовало необходимости данного момента. Были сообщения по поводу событий, происходящих в мире, а также давались разъяснения, касающиеся наших текущих дел и проблем.

По предложению Бориса Николаевича каждый приносил то, что он прочёл в Учении за неделю — что особенно его затрагивало из прочитанного; вопросы, возникавшие при этом, и так называемые «жемчужины» — отдельные предложения из Учения, изложенные в краткой, чеканной форме, например:

«Мочь помочь — счастье».

«Неблагодарный неблагороден».

«Любовь есть венец Света».

Когда ученик задавал вопрос, то Борис Николаевич всегда предлагал ему сначала самому высказать соображения по этому поводу и только потом добавлял свои разъяснения.

Ученики делились всем, что происходило с ними за неделю, рассказывали о своих снах, о житейских проблемах. Всё рассказанное объяснялось с точки зрения Учения для правильного подхода к этим событиям.

Борис Николаевич очень поощрял наше творчество, выражавшееся в стихах, прозе, рисунках, и просил приносить плоды наших трудов на занятия. Всё принесённое нами зачитывалось, обсуждалось и корректировалось, если это было нужно.

Встреча с Б.Н.Абрамовым решила всю мою жизнь, ибо с тех пор мы стали регулярно встречаться и заниматься Учением, что в Харбине продолжалось около двадцати лет, и далее, по приезде в Россию, я каждое лето ездила на встречу с ним. Именно эти встречи обогатили меня духовно, и без них я не могла бы дать чего-то и другим.

В Харбине я бывала у них постоянно; помогала его жене по хозяйству, вникала во все домашние дела, и потом, когда приезжала к ним в Венёв (в Подмосковье), я тоже старалась быть полезной, чем могла. Как скромно они жили! Борис Николаевич так был скромен и непритязателен сам, что во всём довольствовался минимумом, даже в питании (вот такая деталь: обед его обычно состоял из одной пиалки супа и небольшого количества овощей). Жили они в квартире без удобств — Борис Николаевич сам пилил и колол дрова, таскал уголь, носил воду из колонки на улице. В Венёве у них был огород — я помню великолепные помидоры, которые он выращивал. Всё это надо было делать своими руками.

Я видела, как он занимался чуждым ему домашним хозяйством и как хорошо и добросовестно он всё делал. Обязанности по дому он выполнял спокойно, красиво, с достоинством, часто с шутками. У Бориса Николаевича было большое чувство юмора, он имел склонность употреблять очень забавные выражения и очень ценил проявления юмора в других.

Когда-то, думая о Борисе Николаевиче, я написала себе памятку о том, что я должна повторять и постоянно себе напоминать. Я назвала эту памятку: «Обет уважения и благодарности».

Только благодарность, только признательность могут вызвать в нас должное чувство к нашему старшему сотруднику, к нашему звену. Если этих чувств не будет — то и соответственного отношения не возникнет. И я записала, что из его качеств я должна себе постоянно напоминать:

– великая отзывчивость, сочувствие, сострадание, доброта;

– эффективная помощь на земном и духовном плане;

– защита от тёмных;

– устремлённость к выполнению долга и большие достижения, несмотря на все препятствия;

– великая ценность Записей;

– преданность и любовь к Иерархии;

– несение земных обязанностей с достоинством, терпением, огромной выдержкой, красиво;

– скромность и нетребовательность в личной жизни;

– огромный резервуар психической энергии.

Многократно обязана: благоприятными обстоятельствами в жизни, лечением болезней, воспитанием характера, расширением сознания, ценными советами и предупреждениями, получением ценных пособий, знанием, защитой, помощью, непрестанной заботой.

Великая отзывчивость. Не было случая, чтобы Борис Николаевич не отозвался на какие-то проблемы, вопросы, дела, болезни и нужды его учеников, несмотря на то что у него самого положение было чрезвычайно тяжкое — на руках была больная жена, приходилось работать целый день, чтобы зарабатывать на жизнь, и на жизнь очень скромную.

И тем не менее его сердце отзывалось буквально на всё, начиная от глобальных явлений, политики, которой он всегда интересовался — он знал всё, что происходит в мире, — до самых наших мельчайших нужд.

Безотказная помощь всем, и материальная, и, главное, духовная. Он обладал удивительной отзывчивостью и помогал всегда, по завету Учителя — «Помогайте друг другу, слышите!»² Своих учеников он приучал к тому же. Редко наши занятия проходили без того, чтобы не помочь кому-то коллективно в духе. Сама я много раз получала его помощь, совершенно явно ощутимую, во время болезней и в трудных обстоятельствах. Там, где не могли помочь врачи и лекарства, там помогала его психическая энергия, «которая является панацеей от всех болезней».

Так, например, Борис Николаевич говорил мне: «Не скрывайте, когда вы болеете». Я старалась об этом умалчивать, чтобы не отягощать его, но он протестовал и велел мне всё равно сообщать об этом. Когда возникала болезнь и я начинала ему об этом писать, то уже в этот момент я чувствовала облегчение. Мысль моя доходила до него мгновенно, и сразу возникала ответная реакция. Я об этом потом ему рассказывала, и он просил: «Отмечайте всё, ничего не пропускайте! Всё это имеет значение».

В числе многих качеств Бориса Николаевича у меня отмечено его сочувствие, без которого не может быть и отзывчивости. Те же самые качества он отметил у Ю.Н.Рериха при встрече с ним в Москве. Он говорил, что Юрия Николаевича интересовало буквально всё — каково состояние здоровья жены Б.Н.Абрамова, как они устроились с квартирой, как складываются дела с пенсией (в Харбине Борис Николаевич выработал свой пенсионный стаж, но было необходимо, чтобы его признали в России, а это было непросто). И во всё это Юрий Николаевич вникал с необыкновенным сочувствием, и это поражало.

Сострадание, доброта, отзывчивость — всё это было у Бориса Николаевича. Эффективная помощь, которую он оказывал, проявлялась на земном и духовном плане. Ведь у нас были и духовные проблемы со всякими своими особенностями. Иногда мы жаловались ему на себя, на то, что что-то ещё не удаётся в себе изжить. Тогда он помогал мысленно, и после этого как-то легче было бороться и что-то в себе изживать. Не всегда, конечно, хотелось ему в этом признаваться, если были какие-то недостатки; но он иногда и сам улавливал и говорил: у вас то-то, то-то. Я никогда не отрицала, если он меня «разоблачал». А иногда и сама говорила: «Знаете, вот пытаюсь, но что-то не получается». И вот в этих случаях он тоже помогал.

Защита от тёмных. Конечно, наш альянс с Борисом Николаевичем тёмным страшно не нравился. Потому что когда мы с ним объединялись, это была очень большая сила, и они всячески пытались вредить и мешать и ему, и мне, и, конечно, нашим встречам. Например, в Харбине мы встречались по понедельникам, но как только наступал понедельник, так что-нибудь происходило. Или дома какие-то неприятности, или в природе — иногда там бывали очень сильные сезонные ливневые дожди, также случались страшные тайфуны (песчаные бури). Но мы всё равно шли на встречи, решив не поддаваться никаким препятствиям.

Борис Николаевич часто видел в снах, как тёмные пытались на него нападать. Один сон он нам рассказал, и он очень ярко запомнился. Он увидел во сне, что на их гардеробе сидел тигр колоссальных размеров, который собирался прыгнуть на него. Борис Николаевич остановил его взглядом, — но сказал, что понадобился большой заряд энергии, чтобы парализовать тигра и прогнать его.

Когда я приезжала к Борису Николаевичу в Венёв, там тоже возникали всякие неприятности и трудности, как будто для того только, чтобы помешать нашим встречам. Но он уже был готов к этому, так же как и я, и при нашей готовности к препятствиям их было легче отразить.

Но всё-таки они появлялись. Помню такой эпизод. Приехав в Венёв, я остановилась, как обычно, в маленькой провинциальной гостинице. В этот раз мне отвели отдельный номер. Я приготовилась спать, но, выключив свет, вдруг остро ощутила в комнате чьё-то страшное невидимое присутствие. Зажгла свет — нельзя было находиться в темноте, спать было невозможно. Я и молилась, и обращалась, и произносила Имя... Только кое-как, к утру, после того как пропели петухи, эта опасность исчезла. Утром я рассказала обо всём Борису Николаевичу. Он один пошёл в этот номер гостиницы и пробыл там некоторое время. Вскоре он вернулся: «Да, это была большая величина. Теперь вы можете спать спокойно, больше он к вам не явится. Но, — добавил он, — это потребовало огромных затрат энергии». И действительно, потом больше ни подобных явлений, ни малейшего страха не было. Но это был даже не страх, а какой-то непередаваемый ужас. Я сознавала это и крепко держалась, но всё равно он не уходил. И только Борис Николаевич смог его нейтрализовать. Вот один из примеров того, как он защищал нас от тёмных.

Борис Николаевич никогда не посягал на нашу свободную волю. Нам в Харбин без конца писали и Николай Константинович, и Елена Ивановна: «Ехать, ехать и ехать на Родину! Вы там нужны». Они писали, что если мы там будем только читать Учение, и то уже сделаем очень большое дело для пространства России. Тем не менее две из его ближайших учениц уехали в другую страну. Для него это был удар. Как руководитель и ответственный за них, он тяжело переживал их отъезд. Он говорил: «Они уехали, не выполнив Указа Иерархии». Борис Николаевич мог бы силой воли заставить их исполнить данное указание. Но это ему было не нужно, он никогда на нас не воздействовал волевым приказом, как это делают лжеучителя. Там всё держится только на страхе и подавлении воли. Он же мог разъяснять, но не требовать. Я помню, как мы провожали самую его близкую ученицу, — как было тяжело! Борис Николаевич стоял неподвижно на перроне. Она была уже на подножке поезда; поезд тронулся и стал отходить. Он молча смотрел на неё. Мне было невероятно тяжело это видеть, потому что самой было жаль с нею расставаться, так как за многие годы совместных занятий мы сблизились. Кроме того, я понимала, что поезд увозил её «в никуда», ибо никаких духовных перспектив этот переезд ей не сулил. Но больше всего я переживала за него.

Как нам и было указано, Борис Николаевич, а вслед за ним и я уехали в Россию. У него на руках была больная жена, а у меня — мать, которой было далеко за восемьдесят. Это стало возможным в 1959 году.

Устремлённость к выполнению долга. Учение указывает нам на выполнение своего долга, и Борис Николаевич являл собою наглядный пример осуществления этого завета. Я видела, как он был устремлён к выполнению своего назначения, которое, как писала ему Елена Ивановна, заключалось в создании и укреплении прямого провода с Иерархией Света, посредством которого он получал сообщения и указания из Высшего Источника и записывал их. В этом заключалась основная миссия данного его воплощения. Ещё до получения писем от Елены Ивановны он уже получал Записи, но сомневался в источнике их, — он был чрезвычайно скромный человек, никто никогда не слышал от него никакого самоутверждения. Елена Ивановна трижды подтвердила подлинность Высокого Источника его Записей, — он читал нам эти её письма. Но мы, его постоянные слушатели в течение многих лет, ещё и не зная того, при каждой встрече с жадностью слушали чтение его Записей и черпали из них всё необходимое для нашего продвижения. Сообщения всегда давались как самое нужное к данному моменту, часто разъясняли общемировую ситуацию или положение каждого из нас. Часто мы получали ценнейшие указания, непосредственно нас касавшиеся. Это было конкретное проявление через его канал непрестанной заботы Иерархии о нас, выраженное в доступной нам форме, в виде советов, указаний, мыслей. И далеко не всегда, получая эти сокровища, мы задумывались над тем, какой ценой они добывались. Борис Николаевич выполнял свой долг, несмотря ни на какие препятствия, а препятствий, особенно бытовых, было предостаточно. Борис Николаевич в основном получал сообщения утром, на грани сна, перед пробуждением. Сначала это были отдельные слова, потом фразы, потом целый поток мыслей. Он заранее готовил небольшие листочки бумаги, пронумеровывал их, потому что писал, находясь ещё в полусне, на ощупь; писал и бросал на пол. А потом я видела, как в свободное от хозяйственной работы время он сидел с этими листочками, часами, подолгу расшифровывал написанное и мельчайшим почерком переписывал в тетрадь. Я видела эти листки и понимала, какая это была трудоёмкая, кропотливая работа, отнимавшая и время у сна, и много сил. Не просто принимать сообщения Свыше. Для этого приёмник должен быть всегда настроен соответственно, всегда быть в созвучии с Посылающим и посылаемым, всегда быть в полной готовности и равновесии. Равновесие требовалось особое, так как слишком уж велика была разница между высшими вибрациями и окружающей средой.

Накопленные Записи — это подвиг жизни. И мы, знавшие об этом подвиге, всегда относились к ним с благоговением. Помимо всех ценнейших Иерархических Указаний и сообщений, получаемых через Записи, мы, много лет изучавшие книги Живой Этики, постоянно отмечали, что в Записях даются новые аспекты положений Учения, дальнейшее развёртывание его беспредельного смысла и значения. Таким образом, его труды являлись для нас также ценным пособием для постижения и изучения Живой Этики. Значимость этих Записей ещё долго будет осваиваться и пониматься людьми.

Преданность и любовь к Иерархии Света. Как чувствовались они в Борисе Николаевиче! Он был среди жизни «как бы один, как бы оставленный». Особенно он любил своего Гуру — Николая Константиновича Рериха — и твёрдо надеялся на встречу с ним и всей семьёй в России. Но ему, как и мне, пришлось пережить тяжкие утраты. Со своим возлюбленным Гуру он встретился лишь на короткое время, переписка была нерегулярной, а затем и окончательно прервалась, в связи с уходом Гуру, вместе с его самой сокровенной пламенной надеждой на новую встречу в этой жизни. Осталась связь в духе, совсем не простая и не лёгкая, требующая величайшего духовного напряжения и особого состояния сознания, не замутнённого земными струями повседневной жизни. Сначала ушёл Николай Константинович. И встреча с ним, которую мы так ждали, не осуществилась. Осталась Елена Ивановна, и мы жили надеждой на счастье встречи с ней. Но планы меняются; вдруг приходит неожиданное и страшное известие о её скоропостижном уходе. Это тоже надо было пережить, и я была свидетельницей того, как мужественно и достойно Борис Николаевич перенёс эту столь тяжкую утрату. В 1957 году из Индии в Россию переехал Ю.Н.Рерих, и в 1959 году, когда мы приехали на Родину, Борис Николаевич незамедлительно направился в Москву для встречи с ним. Они встретились, состоялась беседа, чрезвычайно важная и значительная. А когда он приехал на встречу с Юрием Николаевичем во второй раз, ему открыла дверь одна из сестёр Богдановых и без всякой предварительной подготовки сразу объявила ему, что Юрия Николаевича уже нет в живых. Это тоже был один из тех ударов, которые ему пришлось перенести. А я пережила их уже пять. В 1972 году, 5 сентября, в возрасте 75 лет Борис Николаевич ушёл из жизни. А через несколько лет ушла Зинаида Григорьевна Фосдик, мой близкий и сердечный друг, с которой мы до того переписывались и при встрече в Москве очень сблизились.

Начав изучать книги Учения, я стала писать стихи, а до встречи с Учением ничто меня на творчество не вдохновляло. Борис Николаевич говорил: «Всё, что вы пишете, приносите. Обязательно будем читать, обсуждать». Он требовал от меня, чтобы я шлифовала своё мастерство. «На такие темы, — говорил он, — нельзя писать небрежно, коряво — тогда их лучше и не затрагивать. Если вы берётесь писать стихи на темы Живой Этики, то форма их должна соответствовать их высокому содержанию». Так он мне это крепко повелел, и я старалась, как могла, этому указанию следовать всю жизнь.

Борису Николаевичу посвящено одно моё стихотворение из сборника «Капли»:

Одинокое пламя
	    под всеми ветрами горит;
Под грозой,
	    под ударами волн озверевшего мира
		 победно стоит.
Ночь темна,
	    но Лампада пустыни
		 во мраке бесстрашно горит.

Я часто вспоминаю, чем я многократно обязана Борису Николаевичу: расширением сознания, воспитанием характера, помощью во время болезней, благоприятными обстоятельствами в жизни, ценными советами и предупреждениями против различных опасностей и в житейской, и в духовной сфере. Таким образом, я получала от него и знания, и защиту, и помощь, и непрестанную заботу.

Встречи с ним были светлой радостью и духовным обогащением. Каждый уходил от него с руками, полными даров, даваемых по потребности. И всегда было стремление не растерять полученное, но пронести по всей жизни, сделать своим достоянием. И невозможно учесть, сколько всходов дали благие посевы его духовных трудов. Да будет благословен сеятель добрый, —

Дающий щедро сердца свет
Теплом Божественным согрет...

«Будущие Архаты, на явленной планете заканчивающие земные счета, Нам, Архатам, сотрудники. Когда Иерархия обогащается, то праздник космический»³.

2 августа 1997 г.

Б.Н.Абрамов. Устремлённое сердце. Новосибирск, 1997

---

¹ Рерих Н.К. О Вечном... М., 1991. С. 4.
² Иерархия. 434.
³ Там же. 4.

Назад в раздел : 1997