Беседа с представителями Рериховских обществ 5 мая 2001 г.

Всех собравшихся и тех, кто не смог приехать, объединяет нечто большее. Это такая мощь.

Этому и учит наш опыт, чтобы отрешиться от своей личности и объединиться. Тогда мы такая сила, которая и нужна для создания Общины Мира на планете. У нас ведь задание-то какое — общину создать на планете, начиная с малого, как всегда, и дальше и дальше. Это же захватывает всё большие круги. А дети как чувствуют! Они на этом растут, они этим питаются. Это те, которые продолжать будут наше дело в скором времени.

Наталия Дмитриевна, как мы рады, что Вы встретились со своим инструментом — пианино.

Ой, такая была радость! И он такой живой, он с 1913 года, ему почти сто лет, и так хорошо звучит.

Мы вчера вспоминали Валерию Леонидовну Кнорре, она наверняка была с нами в День поэзии, ведь она так любила стихи.

Как она это всё любила! Общение с ней всегда было большой радостью, вдохновением. Она так всё понимала, так всё принимала, даже когда говорить уже ничего не могла, она глазами говорила. Она настолько себя выявила в отношении понимания Учения. Такое было испытание! Другие не выдерживают, отходят... У меня о ней стихотворение есть: «Крылатая душа твоя преодолела клетку тела. Она летит за все пределы...» Она заплатила сполна. Ценнейший сотрудник. Ещё будем встречаться. Мы не расстаёмся, только тело, оболочка платит свою карму, а душа крылатая отлетает, потом снова прилетает.

В «Надземном» (628) сказано: «Не следует огорчаться их малым знанием, зато они могут миновать среднее знание и устремиться к высшему. (…) Так и Наш народ умеет от малого перескочить к великому, и он не станет гордиться этою великостью». Это сказано о русском народе?

Конечно. «Моя страна», — Он говорит. Это всё Россия, наш народ, везде подразумевается Россия, это совершенно ясно. И наш народ может перескочить от малого к великому, минуя эту середину, которая сейчас в Европе. Мне кажется, что в Европе именно среднее знание, а вот мы можем от малого к великому перескочить, потому что русский народ предназначен. «Страна Твоя, — писала я об этом, — стоит как факел Света». Хотя кажется, что тут много ещё произойдёт, тем не менее — «но дни её грядущие светлы и предначертана её победа. Страна Твоя… Твоей рукой она от полчищ вражеских была охранена, и рок ей уготован небывалый».

Чертог воздвигнут. Умысел лукавый
Десницей мощной будет сокрушён.
Она восстанет в ореоле славы
Оплотом мира, духа маяком.

Восстанет, и скоро, потому что сейчас всё ускорено. И уже восстаёт. Я очень слежу за политикой, именно в этом аспекте, и получается, что всё-таки мы стоим за мир. А на Западе скалят зубы, щёлкают зубами. Ничего, пообломают их.

«Надо иметь в виду, что изощрённая материя имеет поглощающее качество. Когда кто-нибудь приближается к материи ради её настоящего состояния, он не получает иммунитет духа и погружается в так называемую майю, ибо без совершенствования сущности вещей их оболочка становится ядовитой» (Озарение, 2–V–14). Это свойство и качество материи — к ней притягиваются и вокруг неё вьются?

Это очень сложный параграф. Тут, видимо, говорится о том, что материя имеет притягательные свойства, свойства к себе притягивать, и поэтому люди стремятся к обладанию вещами. А на самом деле они должны быть от этого свободны, иначе это помешает их духу продвигаться дальше. Если они будут всё время притягиваться то к одним вещам, то к другим, то утеряют возможность подниматься свободно вверх, то есть духовно совершенствоваться, потому что будут заняты материей и её магнетизмом. Материя ведь не стремится вверх, у неё свои функции, но она может служить духу большим препятствием, если к ней относиться неправильно. А правильное отношение к материи — спокойное и свободное. Можно воздать ей должное за её качество, можно любоваться ею, но всегда желать обладания — это как раз связывает человека. Любоваться, ценить, беречь, если это ценная материя, но не быть связанным желанием, потому что желания нас связывают с предметом, который мы желаем. Относиться к этому спокойно — и то-гда можно и обладать материей, и в то же время спокойно её передать, если это будет нужно.

Здесь сказано: «...без совершенствования сущности вещей их оболочка становится ядовитой». То есть если мы представляем, что эта материя нам сейчас нужна хотя бы в таком виде, мы её изменяем, без этого представления она как бы становится ядовитой. То есть мы находим положительное в ней и её изменяем.

Да, и человека тоже можно ядовитым сделать. В человеке и во всякой материи есть и положительные, и отрицательные стороны. И очень важно, на что обратить внимание, на чём концентрироваться, — то мы и вызовем. Почему и к людям отношение должно быть такое, чтобы мы всё-таки верили, что в своей сущности они гораздо лучше, чем они выявляются в своей личности, и категорически их не отрицать, не отбрасывать. Вообще сказано, что нужно проявить терпимость, и только в одном случае нетерпимость должна быть проявлена — когда предательство. «Предательство не может быть терпимо» — так сказано. Поэтому Иуда не выдержал и повесился, даже его материя не могла выдержать этого предательства. Но в остальных случаях, если предательства нет, а есть несовершенства, всякие черты характера, может быть даже неприятные, — всё-таки надо думать о человеке положительно, надеяться, что он это изживёт, помочь, если возможно, и не отбрасывать его, если не перейдена страшная черта предательства. Так было с одним из учеников Христа. Помните, как растерялся Пётр, когда взяли Христа. «Я, — сказал он, — не знаю этого человека». То есть он отрёкся и всё-таки не был отвергнут. Потому что Христос понимал их человеческий страх и ужас. Взяли Учителя, и они остались одни, беспомощные, и Он не мог за них заступиться.

Это было неумышленно?

Совершенно неумышленно. Наоборот, они были под впечатлением аффекта, что взяли Учителя на страшную смерть. А Иуда продал Его, потому что очень любил деньги, и это было умышленно, из-за его пристрастия к деньгам. Несмотря на то, что он был апостолом и ему были нужны и интересны духовные вещи, эта страсть превзошла его духовные интересы.

«Щиты Наши не ржавеют, и путь к Нам. Смотрите на события на сорок сроков. М... хранит» (Зов, 30.03.1922 г.). Что значит «на сорок сроков»?

Значит, это может происходить когда угодно, не приписывать это к какому-то точному, определённому времени, периоду, а понимать, что это может случиться и сейчас, а может случиться и не очень скоро. Но М. хранит в любом случае. Мы иногда думаем, что что-то сейчас произойдёт. Ждём, что откроется дверь, войдёт Вождь, как на картине Н.К. Рериха «Вестник»: женщина открывает дверь, а на пороге гигантская фигура — Вестник, и молнии сверкают. Мы ждём Вождя, а это может быть «на сорок сроков». Но раз вышла книга «Напутствие Вождю», значит, это будет и, может быть, доживём.

Уже музей функционирует и есть куда прийти.

Будет куда Его пригласить. Вождь должен так всё чувствовать, как никто. В музее ощущение будущего очень сильно. Это вообще сооружение будущего, и направлено оно в будущее, ничего от прошлого, старого мы не возьмём. Я писала: «С собой всё лучшее возьмём».

«Пламя! Утвердись двузначное, утвердись двуконечное» (Зов, 19.05.1921 г.). Почему пламя двузначное и двуконечное?

Тут мы ничего не знаем. Всё-таки имейте в виду, что эти Записи давались Елене Ивановне, Рерихам. Они дали их нам, но часть из того, что есть в книгах, относится не к нам, а к ним, и особенно первая книга «Зов» — чувствуется, что она большей частью сказана им. Они дали нам, чтобы мы могли по своим духовным возможностям что-то оттуда позаимствовать; но отнюдь не всё, что там сказано, относится к нам. Поэтому кое-что нам трудно понять: почему двузначное, какое пламя может быть двуконечное. Мы его не видим. Может быть, они его видели уже, как-то визуально воспринимали. Поэтому отвечать на вопросы из «Зова» и «Озарения» очень трудно; дальнейшие книги больше нам понятны, особенно последние две, «Аум» и «Братство», мне кажется, уже ближе к нам. «Община» — это то, что мы должны сейчас реализовать. И я считаю, что мы уже к общине подходим.

«Тёмных много — нужно простить. У них дух еле намечен» (Зов, 29.05.1921 г.).

Мы сейчас сотрудничаем с разными людьми, и у некоторых действительно дух еле намечен, поэтому можно и снисходительнее отнестись, надо простить им, может быть, какие-то нелепости или ошибки, но не потакать, конечно. У них дух еле намечен, то есть почти не чувствует того, что надо было бы почувствовать. А без духа что мы можем почувствовать? Только мозгом, какие-то факты — этого недостаточно, ведь надо чувствовать и побуждения человека, его сущность и сущность дел, которые он делает.

«Состояние здоровья являет перевес над Вечным» (Зов, 28.06.1921 г.). Поясните, пожалуйста.

Когда человек плохо себя чувствует, заболевает, он этим самым настолько погружается в свою хворь, что забывает о Вечном и начинает думать только о своём теле, его лечить. Это, конечно, нужно делать, но его сознание всецело погружается в физическое состояние, «являет перевес» — и он забывает о том, что это пройдёт, а Вечность останется, и что он бессмертен, и, что бы ни было с его телом, он всё равно будет жить, он не умрёт, но перейдёт в иное состояние.

«Призывайте Благого Руководителя не вопросом, но утверждением. Если Я пошлю весть через вашего Руководителя — ток будет прям. Не слушайте тех, которые приходят во время безразличия вашего. Окно во тьму открытое приносит ночные голоса, но зов любви принесёт ответ Возлюбленного» (Зов, 26.10.1921 г.). Поясните фразу: «Не слушайте тех, которые приходят во время безразличия вашего».

Когда мы не думаем об Учителе, когда мы безразличны и не устремлены, тогда через открытое окно приносятся совсем ненужные голоса — может быть, воздействие тёмных или суеты. А мы всегда должны быть устремлены к Учителю. Если же этого нет, то окно, открытое ночью, приносит какие-то «ночные голоса». То есть безразличного состояния мы не должны в себе допускать: что бы мы ни делали, что бы ни происходило — мы небезразличны к Высшему.

«Благосостояние народов складывается около одной личности...» (Искры Света, вып. 5, 7.06.1959 г.).

Эта личность является как бы магнитом притяжения каких-то очень благоприятных обстоятельств. Возьмите Петра I. Что было бы, если бы этой личности не было? Он, может быть, и не очень совершенный был, но благосостояние целого народа создалось с такой помощью, с такой мощью этого человека, что мы отразили очень сильных врагов. «Отсель грозить мы будем шведу, здесь будет город заложён назло надменному соседу». Или взять Сергия Радонежского — это уже очень высокий пример. Если бы Его не было, нас бы тогда захватили татары. А Он так сплотил всех, что они ничего не могли сделать. То есть благосостояние всего русского народа складывалось около одной великой личности — сильной или политически, или духовно. Может быть и так, и так. Конечно, Пётр был политически очень сильной натурой, он не был святым человеком, но был очень мощным. А вот Сергий уже всё в себе воплощал, всю духовную мощь.

А помните, битва с французами, Бородино, и наш замечательный Кутузов — тоже была та личность, вокруг которой всё объединилось. Москва сгорела, а он всё-таки отразил врага, и дальше Москвы враг уже не смог идти. Казалось бы, человек уже очень пожилой, больной, а какая в нём была сила необыкновенная! И «не пошла Москва моя к нему с повинной головою» — к Наполеону. «Она готовила пожар нетерпеливому герою». И конечно, Кутузов очень вдохновлял всех, хотя его осуждали в свете и говорили, что он допустил там что-то, но иначе нельзя было такую силу, как Наполеон, свергнуть. Зимой они ринулись назад бежать, перемёрзло много французов, погибло. Сам Наполеон едва спасся и закончил на этом свою карьеру.

Наталия Дмитриевна, мы знаем, что Наполеону было указано не идти на Россию.

Было указано, да.

Если бы он не пошёл, он бы остался?

Он бы остался и мог даже очень много хорошего сделать. Он сплотил бы народы Европы. Его первая жена, Жозефина Богарне, удерживала его от того, чтобы идти на Россию. Он, конечно, был очень честолюбив. Даже на его портретах видно, какое у него невероятно властное, сильное лицо. Очень красивое и очень властное. Ему было предназначено завоевать и объединить всю Европу под единой эгидой, это была бы страшная сила. А он, будучи безумно властолюбив, не мог успокоиться: как это Россия не покорена? И когда он Жозефину променял на принцессу Луизу Австрийскую, женился на ней из политических соображений, — он сделал этот безумный шаг. А Жозефина была отстранена и не могла уже ничего сделать.

Деревянная Москва сгорела, потом отстроили новую Москву, белокаменную. А Наполеон попал на маленький остров. Интересно, что его ученическая тетрадь кончалась словами: «Святая Елена — маленький остров», и далее многоточие.

Некоторые люди, читающие Учение, часто интересуются перевоплощениями — кто кем был.

Это нам не дано знать. Если намёки есть — это другое дело, но самим домысливать не надо. Надо брать вещи как они есть и не додумывать своего. Делать то, что завещано. «Делай что надо, и будь что будет», как сказал Лев Толстой.

Как это — брать вещи как они есть и не додумывать своего?

Надо постараться. А то мы иногда такое додумываем, что даже диву даёшься.

Мы же через призму своего сознания преломляем.

И выдаём это за истину. Начинать надо с первоисточника.

Читая Учение, мы ведь можем его неправильно интерпретировать своим умом. Главное — сердце?

Тут и ум, и сердце должны быть включены. Сердце подсказывает больше, чем ум. Всё-таки ум, настоящий ум, я думаю, основан на сердце. Сердцеведение.

Два человека, прочитав «Разоблачённую Изиду» Блаватской, пришли к выводу, что на кресте муки принял не сам Иисус Христос, что в Него вошёл дух Великого Учителя.

Мы этого не знаем, и, конечно, это не наша тема. Мы ещё до этого не доросли. Нам надо самые простые вещи понять: «как жить, чтобы святу быть», как говорили, — вот что нам надо знать. Я никогда в это не вникаю, и Борис Николаевич никогда этого не поощрял, с ним об этом даже говорить нельзя было, он очень строго относился к таким темам. Это не нашего ума дело. Там, на Высших планах и сферах, могут происходить вещи, нам совершенно непонятные, когда один Брат может подменить Другого, скажем, или что-то в этом роде. Нам это ещё невозможно понять и незачем. Нам надо освоить Основы, а не мудрствовать. А знания придут в своё время, обязательно придут, но до них надо дожить. Зная что-то и не дорасти до этого — очень опасно. Эти рассуждения на тему о Великих Учителях я не признаю.