«Квадратный стол» после собрания, посвящённого Дню памяти С.Н. Рериха, 7 февраля 1993 г.

Наталия Дмитриевна, что самое яркое запомнилось Вам от встреч со Святославом Николаевичем Рерихом?

Необыкновенно светлый облик, необыкновенно простой и приветливый — вот что меня поражало; такой великий человек и так просто с нами держится — как с равными, не даёт понять, насколько он выше нас. И как он всегда был приветлив! Он меня уже знал, подойдёт — пожмёт руку, что-то скажет, поприветствует. На все наши вопросы он очень терпеливо, обстоятельно отвечал.

На Рериховских чтениях я собиралась сделать доклад «Значение музыки в творчестве Святослава Рериха», и мне надо было взять у него интервью. Я приехала в Москву, мы с ним встретились, и он уделил мне время. Вокруг был народ. Я ему сказала, почему я приехала, он предложил: «Пожалуйста, сядем отдельно». Я изложила тезисы своего доклада, и он рассказал мне, какое значение для него имеет музыка, как с детства он сам и играл, и слушал, и родители приобщали к музыке, и какую роль она играет в его творчестве, и что он часто под музыку писал картины, и какую музыку любит. Всё это было застенографировано и записано на магнитофон. По этому материалу я потом сделала доклад на Рериховские чтения и с этим докладом выступила*.

Меня поразили его терпение, его снисходительность. Кругом кишит народ, все что-то от него хотят, какие-то вопросы ему задают, а он пока со мной не договорил... Это то, что отличает подлинных людей от мнимых. Подлинные учителя духовные — как они просты! А мнимые — мне тоже приходилось с ними встречаться — те напускают на себя и важность, и значительность и говорят свысока и надменно. А тут ничего этого не было. И около него находиться, даже сидеть, — это было блаженство, потому что от него шли такие излучения и такое сияние — это очень чувствовалось. Я его видела в группе и на фотографии, он всегда выглядит более светлым, чем все остальные. Говорил с нами так доступно, чтобы мы всё понимали; не употреблял каких-то выражений, которых мы бы не поняли. Хотя, конечно, его язык был много богаче нашего, но с нами говорил по сознанию и вкладывал в нас самое главное. Он говорил, что каждый день нужно стать немного добрее, немного лучше, даже пол помыть немного лучше, чем вчера, — и уже вы продвигаетесь; нельзя сразу с подножия на вершину вскочить, надо постепенно-постепенно. Вот это он и указывал — этот путь к Прекрасному через ежедневную дисциплину.

Конечно, вопросов ему задавалась масса. Например: надо ли переключиться на «Тайную Доктрину», на Ауробиндо? Он говорил, что для интеллекта это много даёт и, конечно, надо «Тайную Доктрину», по возможности, знать и читать, но эти книги не помогут нам разрешить проблемы сегодняшнего дня. Их разрешает Живая Этика. Там всё изложено: что происходит, как жить, как понимать. И он это рекомендовал.

То есть «Тайную Доктрину» нужно изучать параллельно?

Параллельно — пожалуйста, но некоторые считают, что надо с неё начинать. Я начала читать Учение Живой Этики с 1941 года и считаю, что не с «Тайной Доктрины» надо начинать, главное — нужно лучше знать Основы. Я её, конечно, читала, но не концентрировалась на этом, потому что, как говорил Будда, «каждое мгновение имеет свою необходимость, и это называется справедливостью действия». Какая необходимость в данном мгновении? — выжить самим и помочь выжить людям. И всё это дано в книгах Живой Этики просто: этика мысли, слов, действий, этика поведения. Сегодня как раз об этом говорилось: что такое красота? — это этика; как создать атмосферу в семье, на работе, на встречах? — только красотой. То есть её нужно очень конкретно понимать. На примере Святослава Николаевича мы видели, какая может быть красота в человеке; в его обращении с нами — разве это не красота?

Вы сегодня говорили о духовной пране.

Кроме праны гор и лесов есть озон красоты. Духовная прана — она необходима. Из него [С.Н. Рериха] она просто изливалась! Побыть около него было величайшее счастье.

Он очень любил сибиряков. Все дни его приезда в Москву были расписаны по часам. В этот период у него был секретарь, сын П.Ф. Беликова, и он записывал. Святослав Николаевич начинал принимать с девяти или восьми часов [утра]. Как только он узнавал, что просится группа сибиряков, — принимал обязательно. Он обычно беседовал по часу, но с нами не ограничивал времени, он нас особенно любил. Расспрашивал нас и очень интересовался домом в Уймоне. Вы знаете, что на Алтае в Уймоне есть домик, где останавливалась семья Рерихов во время путешествия по Алтаю. Этот домик надо отреставрировать. Мы никак не можем добиться, чтобы сделать его охраняемым объектом, как памятник. Святослав Николаевич говорил: «Наслоения нестираемы, этот домик надо сохранить». А я ему как раз привезла нашу газету «Наука в Сибири», где была фотография этого домика в Уймоне, и показала. Он с очень большим интересом прочёл и сказал: «Да, да, там наслоения, берегите этот домик». Это нужно и всему краю, и всей стране. Мы будем думать и молиться и представлять домик охранённым, как бы под куполом.

Когда мы встретимся в следующем воплощении, мы будем другими людьми?

Будда говорит: «Человек будет уже не тот, но и не другой». Мы будем уже не те личности. Я буду уже не Наталия Дмитриевна, но я буду и не другая.

А мы узнаем Вас?

Узнаете. Все, с кем мы встречались раньше, мы встречаемся и начинаем говорить так, как будто вчера говорили, — продолжать. У меня много таких встреч, когда человек входит — и я его встречаю и говорю с ним так, как будто я с ним уже говорила. Это признак того, что мы встречались раньше. А к тем, с кем не встречались, мы как-то притираемся, привыкаем, адаптируемся.

Святослава Николаевича приглашали в Новосибирск, и он всё время говорил: я надеюсь, что побываю в Новосибирске.

Девика боялась мороза, она останавливала, он бы давно приехал. Она не хотела в Сибирь, ей трудно было, она простужалась, ей даже в Москве было холодно. Она же из Бенгалии, это юг Индии, там круглый год жара. А Святослав Николаевич рвался, говорил: «Конечно, конечно».

Наталия Дмитриевна, а с Юрием Николаевичем Вы не встречались?

Нет, только со Святославом Николаевичем, и не один раз. Это было большое счастье. Тогда это было просто: он всегда приезжал летом, когда у меня были каникулы, потому что я педагог; и было недорого ездить.

Чтобы попасть на его выставку, была такая очередь! Он рассказывал о картинах, мы всё записывали. Потом, когда картины засняли на слайды, пользовались его объяснениями.

А если этот домик будут реставрировать, то эти наслоения, наверное, закроются?

Нет, это энергия, которую никакой извёсткой не закроешь, — это особая энергия.

Рерихи ступали и по земле; видимо, и земля тоже имеет наслоения?

Конечно, и земля, и те места, где они были. Почему мы почитаем Троице-Сергиеву Лавру? Потому, что Святой Сергий там был, и там особая атмосфера, особый дух.

Какую веру исповедовали Рерихи?

Живую Этику. В ней всё сказано — какое отношение к Христу, не к обрядам, а к Христу и Его заповедям, — вот что они исповедовали.

Почему у сыновей Рерихов не было детей?

Видимо, род Рерихов должен был закончиться. Потому что Сказано: «Четверо придут с Запада».

Святослав Николаевич будет воплощаться?

Он и сейчас с нами; если мы о нём думаем — значит, мы с ним. Мысль — это магнит, где мысль, там и мы. И когда мы перейдём в Тонкий Мир, там мы не будем покупать билет, садиться на поезд, для того чтобы в другой город попасть, мы только подумаем — и уже там.

Он-то может к нам спуститься, но нам надо стараться поднимать себя выше.

Расскажите, пожалуйста, о встречах с Зинаидой Григорьевной Фосдик.

Был ещё один великий человек, с которым я имела счастье встретиться, — это Зинаида Григорьевна Фосдик. Она была директором Нью-Йоркского Музея Н. Рериха. Как сказал о ней Святослав Николаевич, «самая близкая из ближайших, наша посредница». Она вела все дела Рерихов в Америке. И она, конечно, была на большой духовной высоте. Я имела счастье с ней познакомиться, ездила к ней в гостиницу**. Там мы вели беседы. У меня есть композиция о ней, о Нью-Йоркском музее. Мы очень подружились, она посылала мне и слайды, и репродукции, у меня есть много писем от неё. Ближайшая сотрудница Рерихов — и такая простота, такая приветливость! Пожилая женщина, но выглядела очень бодро, очень хорошо. Она же боролась, она ничего не боялась***. Она и часть экспедиции прошла с Рерихами, на Алтай с ними ездила, была в Монголии. Изумительный человек!

* II Рериховские чтения, 1979 г.
** Встречи происходили в 1974 году в Москве в гостинице «Украина».
*** З.Г. Фосдик боролась за возвращение Нью-Йоркского Музея Н. Рериха и принадлежащих ему сокровищ искусства, которые в 1935 году были предательски захвачены несколькими бывшими сотрудниками Рерихов.